Есть мнение, что «публичное возмущение придаёт значимость любому дураку». Во всяком случае, ещё лет за 400 до нашей эры об этом говорил великий Сократ. Утверждение, на мой взгляд, весьма спорное, если его не дополнить мыслью о том, что дело тут не в самом возмущении, и не в том, публичное оно или нет, а в его содержании: по поводу чего, так сказать, сыр-бор.
Когда г-н Макаревич со товарищи развлекал публику песенным творчеством, т.е. занимался своим любимым делом, люди к нему тянулись, особенно молодые люди, многие из которых даже боготворили его. Но как только песенный жанр он сменил на эпистолярный, всё кардинально изменилось.
В связи с этим — мимолётный экскурс в историю. Однажды император наш, Пётр Великий, в одном из своих рескриптов начертал: «Указую боярам в Думе говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была».
Андрей Макаревич, видимо, не решился «говорить по ненаписанному», а, как раз напротив, принялся строчить письма. Да не простые письма, а «открытые», и ни кому-нибудь, а самому президенту.